«Визы я вам поставлю. Заберете документы в окне у специалиста». После этой фразы консула мы, я и муж, на несколько мгновений превратились в Лотову жену.
Как я пришла к решению репатриироваться
История семьи
О том, что я еврейка, причем галахическая, я узнала только в юности. Фамилия у меня по отцу вполне русская, внешность тоже. Я не задумывалась, не подозревала даже. Вполне себе советский ребенок, живущий в счастливой стране.
Но в 90-х люди начали собираться, открыто говорить о национальностях, плюс ко всему моя лучшая подруга уже готовилась к переезду, и моя мама рассказала о бабушке. Симы Соломоновны не стало задолго до моего рождения, я видела ее фотографии, но происхождение не то чтобы скрывали, просто не говорили об этом. Как я позже поняла, бабушка и сама много лет просто не говорила об этом.
Тогда я не собиралась, мама болела, я недавно закончила университет по специальности «русская филология», устроилась журналистом и решила строить свою жизнь в понятном и привычном мне мире. И вот, спустя двадцать с лишним лет, когда не у кого было уже что-то уточнить и спросить, я начала искать в домашнем архиве документы, подтверждающие мое еврейство.
Не особо надеясь на успех (папа любил выбрасывать всё «ненужное»), среди вороха счетов и инструкций, о, чудо!, обнаружился небольшой пакет, в котором были бережно сложены фамильные реликвии.
Нашлись бабушкина справка о рождении в 1907 году, свидетельства о браках, мамина метрика и моя. Вся цепочка! Словно кто-то заботливо собрал документы для меня. Поезжай, внученька!
Но радость наша была недолгой. Ни в одной бумаге не значилась национальность. Конечно, имя бабушки говорило само за себя — Сима Соломоновна Кобрина, но для консула этого наверняка маловато. Так началась наша переписка с архивами, затянувшаяся более чем на год.
Неожиданная находка
Надежда сменялась отчаянием и снова возвращалась к нам с каждым следующим запросом. Параллельно мы разбирали вещи в старой родительской квартире, чтобы выставить её на продажу.
На антресоли в дальнем пыльном углу нашли «клад» — потертый неказистый портфельчик, полный писем, почтовых карточек, фронтовых треугольников. Это оказалась переписка бабушки с дедом с августа 1941-го, когда она со старшим сыном уехала из Москвы в эвакуацию в далекий колхоз Челябинской области, до начала 43-го.
Я начала читать… Сколько боли, отчаяния и страха было на этих пожелтевших листах! Бабушку за грамотность назначили счетоводом в колхозное правление. Надо ли пояснять, как составляли отчеты о перевыполнении плана, отправляя недозрелое или мокрое зерно в зернохранилище.
Она понимала, что её вины нет ни в чем, но итогом любой ревизии может стать ссылка или тюремный срок. С её-то именем на кого свалят колхозники все грехи?! Она не спала, не ела.. Боялась за себя и за сына, умоляла мужа сделать все возможное, чтобы вернуться домой. Лучше под бомбами, чем потерять честное имя.
Я уже писала, что не успела познакомиться с мамиными родителями, но эта переписка наполнила меня сочувствием и любовью. А еще стало очень хорошо понятно, почему бабушка многие годы не указывала свою национальность.
Тогда же мы с дочерью смотрели фильм «Где Анна Франк?». В нем я услышала ответ на вопрос, почему я хочу и должна жить на земле моих далеких предков.
Историю своего народа болью и страхом в полной мере разделили моя бабушка и мама. Я хочу разделить её свободой и радостью. Хочу жить в стране, где главные ценности прописаны в законе — личность, достоинство, жизнь.
Летим в Израиль!
Мы нашли всего один документ с указанием «еврейка» в графе национальность – расширенную справку о смерти бабушки в ЗАГСе, но его оказалось достаточно, чтобы на консульской проверке мы услышали слова, перевернувшие нашу жизнь.
Язык, конечно, дается нелегко, пока нет работы. Но мы счастливы! Так много и искренне, как в последние недели, мы давно не смеялись.
Login with Google